Неточные совпадения
Но я теперь должен, как
в решительную и священную минуту, когда
приходится спасать свое отечество, когда всякий гражданин несет все и жертвует всем, — я должен сделать клич хотя к тем, у которых еще есть
в груди русское сердце и понятно сколько-нибудь слово «благородство».
Музыкант полулежал
в кровати, поставленной так, что изголовье ее
приходилось против открытого окна, по
грудь он был прикрыт пледом
в черно-белую клетку, а на
груди рубаха расстегнута, и солнце неприятно подробно освещало серую кожу и черненькие, развившиеся колечки волос на ней.
Долго они щупали бока одному из себя, Кирсанов слушал
грудь, и нашли оба, что Лопухов не ошибся: опасности нет, и вероятно не будет, но воспаление
в легких сильное.
Придется пролежать недели полторы. Немного запустил Лопухов свою болезнь, но все-таки еще ничего.
Сердце Пустотелова радостно бьется
в груди: теперь уж никакой неожиданности опасаться нельзя. Он зорко следит за молотьбой, но дни становятся все короче и короче, так что
приходится присутствовать на гумне не больше семи-восьми часов
в сутки. И чем дальше, тем будет легче. Пора и отдохнуть.
Аграфене случалось пить чай всего раза три, и она не понимала
в нем никакого вкуса. Но теперь
приходилось глотать горячую воду, чтобы не обидеть Таисью. Попав с мороза
в теплую комнату, Аграфена вся разгорелась, как маков цвет, и Таисья невольно залюбовалась на нее; то ли не девка, то ли не писаная красавица: брови дугой, глаза с поволокой, шея как выточенная,
грудь лебяжья, таких, кажется, и не бывало
в скитах. У Таисьи даже захолонуло на душе, как она вспомнила про инока Кирилла да про старицу Енафу.
— Конечно-с!.. Какое же право я имею на них сердиться? Случай весьма обыкновенный. Мне много еще раз, вероятно,
в жизни
придется влюбиться несчастным образом! — усиливался Павел ответить насмешливым голосом: ему совестно было перед Фатеевой тех рыданий, которые готовы были вырваться из его
груди.
Ей
пришлось, между прочим, представлять «статую» — и она
в пьедестал себе выбрала безобразного Нирмацкого, велела ему лечь ничком, да еще уткнуть лицо
в грудь.
Голова Санина
приходилась в уровень с подоконником; он невольно прильнул к нему — и Джемма ухватилась обеими руками за его плечи, припала
грудью к его голове.
Елизавете Ивановне
приходилось одновременно ухаживать за больной девочкой, кормить
грудью маленького и ходить почти на другой конец города
в дом, где она поденно стирала белье.
— Дело
в том, Мюллер, — рассуждал Сергей, выпячивая
грудь так, что ясно обрисовались ребра под тонкой натянутой кожей, — дело
в том, Мюллер, что есть еще девятнадцатое упражнение — подвешивание за шею
в неподвижном положении. И это называется казнь. Понимаешь, Мюллер? Берут живого человека, скажем — Сергея Головина, пеленают его, как куклу, и вешают за шею, пока не умрет. Глупо это, Мюллер, но ничего не поделаешь —
приходится.
— Делают и у нас, да мало, не хватает. Видите, какую кучу привезли. И скверная работа;
придется здесь чинить: видите, шов расходится? Вот тут тоже заклепки расшатались. Знаете ли, как эта штука делается? Это, я вам скажу, адская работа. Человек садится
в котел и держит заклепку изнутри клещами, что есть силы напирая на них
грудью, а снаружи мастер колотит по заклепке молотом и выделывает вот такую шляпку.
Я на цыпочках по крапиве обежала сарай с другой стороны, где было ниже, и, встав на пустую кадку, так что стена мне
приходилась ниже
груди, перегнулась
в сарай.
Вынесет всё — и широкую, ясную
Грудью дорогу проложит себе.
Жаль только — жить
в эту пору прекрасную
Уж не
придется — ни мне, ни тебе».
Не сожмется мучительно
грудь,
Если б даже
пришлось в эту пору
На родную деревню взглянуть...
Опровергать его речей
Тогда не
приходилось,
Хоть, может быть,
в груди моей
Иное сердце билось...
Степан размахнулся и изо всей силы ударил кулаком по исказившемуся от гнева лицу Марьи. Пьяный удар
пришелся по виску. Марья пошатнулась и, не издав ни одного звука, повалилась на землю.
В то время, когда она падала, Степан ударил ее еще раз по
груди.
Разбудили меня лай Азорки и громкие голоса. Фон Штенберг,
в одном нижнем белье, босой и с всклоченными волосами, стоял на пороге двери и с кем-то громко разговаривал. Светало… Хмурый, синий рассвет гляделся
в дверь,
в окна и
в щели барака и слабо освещал мою кровать, стол с бумагами и Ананьева. Растянувшись на полу на бурке, выпятив свою мясистую, волосатую
грудь и с кожаной подушкой под головой, инженер спал и храпел так громко, что я от души пожалел студента, которому
приходится спать с ним каждую ночь.
Недолго
пришлось мне побыть с моими
в ожидании поезда. Скоро подползло ненавистное чудовище, увозившее меня от них. Я не плакала. Что-то тяжелое надавило мне
грудь и клокотало
в горле, когда мама дрожащими руками перекрестила меня и, благословив снятым ею с себя образком, повесила его мне на шею.
— Не беспокойся! — поторопился утешить ее добрый мальчик, — мне ничего не надо. Я очень страдаю.
Грудь у меня так ломит, что и думать не
приходится о еде. A ты теперь принимайся за работу. Постой-ка, я налью тебе
в ведро воды и отыщу мыло и тряпку. Ты полы вымоешь прежде всего.
— Мужиков мы жалеем. Временем
приходится их прижать, да душою мы за них. А вот социал-предатели эти, наймиты буржуазии, что везде агитацию ведут, — эту всю сволочь надобно уничтожить без разговору. Таким — колено на
грудь и нож
в живот!
В эту минуту Любаша совсем легла на стол
грудью, локти
приходились в уровень с тем местом, где ставят стаканы, она громко жевала, губы ее лоснились от жиру, обеими руками она держала косточку курицы и обгрызывала ее.
— Пожалуй, вот случай с моим товарищем по полку, тоже бывшим поручиком павлоградского полка ван Бениненгеном. Его спас от смерти висевший у него на
груди большой эмалированный крест.
В кавалерийской атаке японский офицер нанёс ему удар саблей, но удар
пришёлся по кресту и был так силён, что вся эмаль с креста слетела, но это препятствие сделано то, что сабля соскользнула и у ван Бениненгена оказалось лишь разрублено левое плечо, а иначе бы была разрублена вся
грудь…
— Но, к счастью, она упала возле и только слегка зацепила этот бок… Содрала, знаете, с этого бока сюртук, сорочку и кожу… Сила страшная. Потом я был без чувств. Меня вытащили и отправили
в больницу. Лечился я четыре месяца, и доктора сказали, что у меня будет чахотка. Я теперь всегда кашляю,
грудь болит и страшное психологическое расстройство… Когда я остаюсь один
в комнате, мне бывает очень страшно. Конечно, при таком здоровье уже нельзя быть штегером.
Пришлось бросить горное училище…
Весь звериный притч, как назывались служители царского зверинца, был одет
в турские кафтаны, обшитые золотыми нашивками так часто, что кармазинное сукно просвечивало узенькими полосками между галунов на руках и на
груди; на спине же
приходились серебряные орлы с Георгием Победоносцем.